Мой папа, Борис Петрович, служил в ГДР. Мама, Татьяна, талантливая пианистка с Дальнего Востока, пожертвовала своей карьерой, чтобы быть вместе с любимым офицером. Моего появления ожидали в конце января. Папу перевели в Веймар, и он уехал обустраивать для нас жильё к Новому году. Мама с огромным животом и моей тогда ещё маленькой старшей сестрой оставалась в Нойруппине, и ждала. Говорит, что когда занималась на фортепиано, только когда Рахманинов, было не так тяжеловато. Так что музыка со мной ещё с внутри-возраста. Моё рождение застало врасплох не только родителей, но и бюрократов. Поэтому свидетельство о рождении выдали, как будто родилась в Веймаре: папу уже перевели, и документы уехали.

Спустя полтора года нас должны были отправить в Калининград, но отправили в Туркменистан. Папа не поладил с начальством, защищал офицерскую честь и достоинство. Военный грузовой самолёт по пути садился и взлетал несколько раз, собирая папиных коллег по несчастью — тех, кого тоже перевели на границу с Афганистаном. Мама сильно молилась, поэтому папу целых три раза не забрали добровольцем в зону военных действий. Слава офицера вертолётных войск, переломивших ход войны, ему досталась опосредованно: он учил обслуживать антирадар на борту вертолёта – по сути огромную микроволновку на дне вертолёта. Но мне до всего этого не было дела, я была влюблена во всех военных на параде.

С раннего детства мы танцевали. Хореографический кружок во Дворце Пионеров назывался "Красная гвоздика", художественным руководителем была танцовщица характерных ролей в балетах, окончившая Вагановское училище. На пуанты нас не ставили, но линейкой по спине иногда доставалось. Классический станок в полную ногу, богатый репертуар и костюмы (у нас занимались дети чиновников, поэтому нам повезло). Моя первая роль на сцене – девочка с огромным бантом на руках у солдата в плаще. Танец "Журавли" был посвящён Великой Отечественной Войне; моей мечтой тогда было танцевать журавля, но дотанцевалась я только до гвоздики.
Мы исполняли много национальных танцев – узбекский, арагонская хота, полька, но мой любимый – это "Дружат дети на планете". Там моя мама расстаралась и придумала такие костюмы для девочек, что я мечтала станцевать в каждом. Надо отметить, что моя мама работала на 2,5 ставки – концертмейстером, костюмером-гримёром, и на полставки звукорежиссёром. Этот трудоголизм мне посчастливилось унаследовать, но раскрылся он уже после тридцати.

1999. Моя настойчивость стать художником никому не нравилась, но я сама нашла себе художку и упорно ходила заниматься рисунком. Через долгие уговоры меня-таки "замотивировали" поступать инженером в Академию Лёгкой Промышленности. Там были художественные предметы, мне виделось, что оттуда можно перевестись на факультет дизайна одежды. История костюма, моделирование и создание коллекций одежды на конкурсы – всё, что мне нравилось в учёбе.

Мы с моими университетскими друзьями просекли, что если создать коллекцию, то будут отпускать на конкурсы и лояльнее ставить оценки в сессию, потому что ректору было важно показывать успехи студентов. После студенческого конкурса дизайнеров "Адмиралтейская игла", где мы с другом участвовали с коллекцией белой мужской одежды, у нас с подиума купили целый комплект, включая пиджак, связанный из лент нарезанных из простыни. Покупатель оказался из глубоко театральной среды, и пригласил меня на вручение премии "Золотая маска", которая в тот год единственный раз проводилась в Санкт-Петербурге.

В 2007 году меня взяли на должность арт-директора в рекламное агентство. Мы занимались разработкой полиграфии всем, кому это было нужно – от производителей экскаваторов до телекомпаний ТНТ и СТС. У меня появился цифровой фотоаппарат, на несколько лет фотография стала моей страстью.

Откопала в интернете дистанционные курсы по базовым основам, освоила технику, и снимала-снимала всё подряд. Улицы старой Москвы, выкладывала фламандские натюрморты с пионами, постепенно стали получаться и приличные портреты людей.

Значительно позже появился плёночный фотоаппарат, который волновал меня ещё сильнее, ведь вспомнились часы, проведённые с папой в фотолаборатории. Не могу сказать, что в фотографии добилась невероятных художественных высот. Но есть особая для меня магия студийных и не очень портретов. Человек раскрывается и начинает больше себя любить, потому что я показываю ему, что он красивый. По-прежнему иногда снимаю друзей, их семьи, их коллег, берегу съёмки из поездок в Испанию и на Кубу.

К 2011 году удалось научиться нормально зарабатывать, не бояться взять кредит, и забыть о спокойной жизни. Поступила к Леониду Славину на курс Визуальные Коммуникации. Это были адские два года эволюции сознания, мышления и восприятия.

На первом же занятии у меня появился список иностранных имён великих дизайнеров современности, творчество которых ранее до меня никак не долетало, хотя эпоха интернета уже давно раздала всем почти неограниченный доступ к информации. К окончанию первого семестра мы поняли, что учим друг друга не меньше, чем куратор. Мы активно обсуждали работы в закрытой группе фейсбука, половина курса там зарегистрировалось только из-за учёбы.

Бессонные ночи, ощущение личной бездарности и крутости одногруппников. К сожалению, мне по-прежнему было непонятно откуда брать идею. Из какого-то облака свыше, отдельной комнаты с идеями в голове, приносить из наркотического трипа – эти методики меня не устраивали. Работа в агентстве предполагала использование исключительного мышления и гарантированный результат в конкретные сроки. Чтобы научиться креативу мне понадобилось поверх Британки, в перерывах между семестрами, пройти два интенсива в школе ИКРА при креативном агентстве РедКедс. Помогло, в голове поселилась методология, через пару-тройку лет я научилась ей пользоваться.

К этому моменту сформировалась методика работы с брендингом, поиском большой идеи и визуального решения. Знания, полученные в Британке, в школе ИКРА, опыт работы в агентствах, и обмен опытом с коллегами – позволили собрать понятную для бизнеса и удобную меня систему работы.

Невозможно разработать эффективную коммуникацию без глубокого понимания задачи бизнеса, без понимания заказчиком цели, к которой нужно придти с помощью упаковки или айдентики, без понимания зачем мы это делаем, невозможно придти к успеху. На первый план в моих проектах вышел подробный брифинг и сбор аналитики, постановка гипотезы, поиск инсайта, ответом на который является бренд-платформа и концепция.

И я бы занималась брендингом потихоньку дальше, если бы не встреча с российским сообществом Burning Man. Так в моей жизни появилось радикальное самовыражение, тотальная прокачка творческой энергией, осознание себя творцом своей жизни, и что можно, наконец, не только работать, а при этом ещё и быть художником.

Всё началось с мастер-классов по созданию костюмов к вечеринке Decompression 2016. После нескольких лет работы исключительно за компьютером, вернуться к шитью и краскам было супер-весело. Халат из ковра, шуба из пледа, платье из хоккейной формы, короны, короны, гирлянды, благовония, цветы, пластинки, декорации пространства танцпола для вновь переодетых гостей, блёстки, клеевой пистолет и шампанское – это Costume Camp.

А я придумала арт-объект и подала его на участие в большом мировом слёте сообщества Burning Man в пустыне Невады. Вот так, за ночь придумала, за вторую сделала макет... Потом ещё много всего было... Грант получить не удалось, но расстраиваться не пришлось.

Получилось съездить на Дягилевский фестиваль в Пермь. И жизнь разделилась на "до" и "после".